gh
stringlengths
1
623
ru
stringlengths
1
501
Из деррига оарц хьайна цхьа сахьат даьлча цӀалга ниӀ хьа а йийлла, хьааракъедор Герасим.
Спустя час после всей этой тревоги дверь каморки растворилась и показался Герасим.
Дезача дийнахьа дувхо барзкъаш тӀа а дувхаш вар из; Мумуна кач муш а теха, цун юхь а лаьца воагӀар из.
На нем был праздничный кафтан; он вел Муму на веревочке.
Ерошка нокъзар а ваьнна тӀех валийтар из.
Ерошка посторонился и дал ему пройти.
КоанаӀаргахьа дӀаволавелар Герасим.
Герасим направился к воротам.
Коа хиннача дерригача бераша йист ца а хулаш, бӀаргашца накъаваьккхар из,
Мальчишки и все бывшие на дворе проводили его глазами, молча.
вож кхыметтел юха а хьажанзар, улица тӀа ваьлча мара кий а тӀатилланзар цо.
Он даже не обернулся; шапку надел только на улице.
Гаврилас цунга хьажа аьнна Ерошка тӀехьавахийтар цунна гаьннара жӀали а тӀехьа из трактира чу водаш бӀарга а вайна, из араваллалца цунга хьийжар из.
Гаврила послал вслед за ним того же Ерошку в качестве наблюдателя. Ерошка увидал издали, что он вошел в трактир вместе с собакой, и стал дожидаться его выхода.
Трактире вовзаш вар Герасим, хӀаьта цун мотт а кхетабора цар.
В трактире знали Герасима и понимали его знаки.
Шийна дулх а тӀехьа дилла а йийха, истола тӀа голаш ӀотӀа а гӀортаяь, Ӏохайр из.
Он спросил себе щей с мясом и сел, опершись руками на стол.
Ший хьаькъал долча бӀаргашца цунна бӀара а хьежаш, цун гӀанда юххе латтар Муму.
Муму стояла подле его стула, спокойно поглядывая на него своими умными глазками.
Цунна тӀера мос къегаш яр: дукха ха йоаццаш ехк хьакхаь нийсъяь из йолга гуш дар.
Шерсть на ней так и лоснилась: видно было, что ее недавно вычесали.
Герасимана дилла хьаера.
Принесли Герасиму щей.
Цу чу маькх Ӏочу а кагьяь, дулх аьта а аьта, цӀен юкъе Ӏооттадир цо оаркхилг.
Он накрошил туда хлеба, мелко изрубил мясо и поставил тарелку на пол.
Массаза а санна йистах мара дуача хӀамах бат дӀа ца хьокхайолийташ хӀама даа доладелар Муму.
Муму принялась есть с обычной своей вежливостью, едва прикасаясь мордочкой до кушанья.
Дукха бӀарахьийжар цунна Герасим; бера санна ши хи тӀадам баьлар цун бӀаргех: жӀале хьажа тӀеи дилла чуи цхьана Ӏолийгар уж.
Герасим долго глядел на нее; две тяжелые слезы выкатились вдруг из его глаз: одна упала на крутой лобик собачки, другая — во щи.
Ший кулгаца къайлаяьккхар цо юхь.
Он заслонил лицо свое рукой.
Мумус ах оаркхилг а диа, дӀахо а даьнна, батах мотт хьакхар.
Муму съела полтарелки и отошла, облизываясь.
Герасим хьал а гӀаттаь, диллах ахча дӀа а денна, трактира чу гӀулакх деш вар цецваьнна бӀара а хьежаш, араваьлар.
Герасим встал, заплатил за щи и вышел вон, сопровождаемый несколько недоумевающим взглядом полового.
Герасим бӀарга а вайна, Ерошка саьнга лечкъар, из дӀатӀех а валийта, юха а цунна тӀехьа вахар.
Ерошка, увидав Герасима, заскочил за угол и, пропустив его мимо, опять отправился вслед за ним.
Герасим сих а ца луш е Муму мушах мукъа а ца доалийташ водар.
Герасим шел не торопясь и не спускал Муму с веревочки.
Улица саьнга дӀакхаьчача уйла еча хьисапе юхасецар из, тӀаккха чехка духхьал Крыман Бродагахьа тӀаволавелар.
Дойдя до угла улицы, он остановился, как бы в раздумье, и вдруг быстрыми шагами отправился прямо к Крымскому броду.
Новкъа водаш цхьан коа чу а ваха, ши кирпишк тӀаьн кӀал а йоаллаш араваьлар из.
На дороге он зашел на двор дома, к которому пристроивался флигель, и вынес оттуда два кирпича под мышкой.
Крыман Бродера берда йистехьа Ӏохьайзар, пескаш а долаш дола, хьокхах дӀадийхка латта ши лодка долча кхаччалца Ӏо а ваха (хьалххе а белгалдаьдар цо уж) Мумуца цхьана кхоссавенна цхьан лодка тӀа дӀатӀаваьлар из.
От Крымского брода он повернул по берегу, дошел до одного места, где стояли две лодочки с веслами, привязанными к колышкам (он уже заметил их прежде), и вскочил в одну из них вместе с Муму.
Хаьсий-беша саьнга ягӀача бун чура ара а ваьнна астагӀча воккхача саго цӀогӀа хьакхар цунга.
Хромой старичишка вышел из-за шалаша, поставленного в углу огорода, и закричал на него.
Цхьабакъда, Герасима аллха корта лостабир цунга, хӀаьта додача хина духьал воддашехьа а цу сахьате цхьабӀаь сажень гаьна воалаш пескаш хьекха волавелар.
Но Герасим только закивал головой и так сильно принялся грести, хотя и против теченья реки, что в одно мгновенье умчался саженей на сто.
Цкъа аьрда кулгацеи цкъа аьтта кулгацеи букъах мӀараш хьекхаш а лаьтта, астагӀа а лелхаш, бун чу юхачувахар воккха саг.
Старик постоял, постоял, почесал себе спину сперва левой, потом правой рукой и вернулся, хромая, в шалаш.
ХӀаьта Герасим дӀахо а песка хьокхаш водаш вар.
А Герасим всё грёб да грёб.
Москва а тӀехьашкахьа йисар.
Вот уже Москва осталась назади.
Бердашта йисте гӀоллара сомаш, хаьсий-бешамаш, аренаш йолаелар, цӀенош а гучадаьлар.
Вот уже потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы.
Юртара фо хьекхар.
Повеяло деревней.
Пескаш дӀа а кхайса, шийна хьалхашка екъача моттиге дагӀача Мумуна тӀавийрзар из — пхон тӀа хий чудаьннадар цун букъа тӀа кулгаш ӀотӀа а дехка, дӀа-юха ца хьовш, воллачахь вагӀийсар из, хӀаьта лодка талгӀес тӀехьашкахьа городагахьа юхадихьар.
Он бросил весла, приник головой к Муму, которая сидела перед ним на сухой перекладинке — дно было залито водой — и остался неподвижным, скрестив могучие руки у ней на спине, между тем как лодку волной помаленьку относило назад к городу.
Юххера а лазар ийккхача санна чехка хьалнийсвелар Герасим, шийгарча кирпишкашта муш тӀа хьоарчабаь, юха шод а баь, Мумуна дӀакачтессар цо из, хи тӀа хьал а айдаь, юххера а бӀарахьажар из цунна…
Наконец Герасим выпрямился, поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал веревкой взятые им кирпичи, приделал петлю, надел ее на шею Муму, поднял ее над рекой, в последний раз посмотрел на нее…
Тешаш а кхера ца кхераш а меллашха, цӀог а эгадеш бӀарахьежар из цунна.
Она доверчиво и без страха поглядывала на него и слегка махала хвостиком.
Юха а вийрза, бӀаргаш а тоӀадаь, кулгаш мелдалийтар цо…
Он отвернулся, зажмурился и разжал руки…
Цхьаккха хӀама а хазанзар Герасима: е чудодача Мумус хьакха чӀоагӀа мухь а е хина тата а; эггара гӀар-тата дола ди а вӀалла а тата доацаш дар цунна, вайна эггара сатийна йола бийса тата доацаш йолаш санна мара, юха цо бӀаргаш хьалдийллача, хьалха санна шоай вӀаший тӀехьа удаш мо лелаш талгӀеш а яр, хьалха мо лодкан хьалтӀаетталора уж, хӀаьта тӀехьашкахьа гаьнна берда йисте гуш хин шера гонаш а дар.
Герасим ничего не слыхал, ни быстрого визга падающей Муму, ни тяжкого всплеска воды; для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас, и когда он снова раскрыл глаза, по-прежнему спешили по реке, как бы гоняясь друг за дружкой, маленькие волны, по-прежнему поплескивали они о бока лодки, и только далеко назади к берегу разбегались какие-то широкие круги.
Герасим шийна бӀаргкъайла ма ваьллингехьа а цӀа а вена, бӀаргавайра шийна, аьлар Ерошкас.
Ерошка, как только Герасим скрылся у него из виду, вернулся домой и донес всё, что видел.
— ХӀаа, — аьлар Степана: — хи чу дохийтаргда цо из.
— Ну, да, — заметил Степан, — он ее утопит.
Сатийна хила мегаргва.
Уж можно быть спокойным.
Кхоачаш дергда ше аьннар…
Коли он что обещал…
Дийнахьа сарралца цхьаннена а бӀаргавовнзар Герасим, делкъийга хӀама цӀагӀа даанзар цо.
В течение дня никто не видел Герасима. Он дома не обедал.
Сайра тӀакхаьчар; цунга денз мел вар пхьор даа гулвелар.
Настал вечер; собрались к ужину все, кроме его.
— Ма тамашийна саг ва-кх из Герасим, — аьлар барзкъаш дуттача сомачо: — жӀали бахьан иштта хила мегаргвий!..
— Экой чудной этот Герасим! — пропищала толстая прачка, — можно ли эдак из-за собаки проклажаться!.. Право!
— ХӀаа, Герасим вар укхаза — аьлар Степана, Ӏагица ше худар хьаэцаш.
— Да Герасим был здесь, — воскликнул вдруг Степан, загребая себе ложкой каши.
— Мишта? Маца?
— Как? когда?
— Ай, ши сахьат хьалхагӀа вар-кх.
— Да вот часа два тому назад. Как же.
КоанаӀарашта юхе сох кхийтар из; укх коара ара водаш вар из.
Я с ним в воротах повстречался; он уж опять отсюда шел, со двора выходил.
ЖӀале хьакъехьа хаттар де веннавар со, хьагучох дикача дагара воацаш вар из.
Я было хотел спросить его насчет собаки-то, да он, видно, не в духе был.
ОагӀув теха дӀакхессар со цо; со ноакъзара ваккха ваьлла хила а мегар из: сона тӀа ма гӀерта аьнна боккха бий мери кӀал оттабир цо. — Степана са а ца тохалуш, вела а венна, пхьукӀоага чу мӀара хьакхар!
Ну, и толкнул меня; должно быть, он так только отсторонить меня хотел: дескать, не приставай, — да такого необыкновенного леща мне в становую жилу поднес, важно так, что ой-ой-ой! — И Степан с невольной усмешкой пожался и потер себе затылок.
— ХӀаа, — аьлар цо, — цун кулг, ала хӀама доацаш, доккха кулг да.
— Да, — прибавил он, — рука у него, благодатная рука, нечего сказать.
Массава а Степанах велавелар, хӀаьта пхьор диачул тӀехьагӀа, Ӏобувша дӀа-юха къийстар.
Все посмеялись над Степаном и после ужина разошлись спать.
ХӀаьта цу хана чухь цхьан тӀоновкъа гӀолла юха а ца соцаш, боккха гӀа а боахаш водаш вар белаж тӀа гали а уллаш, бе гӀадж а йоаллаш вола Ӏалаьмате тенна саг.
А между тем в ту самую пору по Т…у шоссе усердно и безостановочно шагал какой-то великан, с мешком за плечами и с длинной палкой в руках.
Из Герасим вар.
Это был Герасим.
Юха ца хьожаш, чехка ший цӀа, ший юрта, даьхе йолча водаш вар из.
Он спешил без оглядки, спешил домой, к себе в деревню, на родину.
Миска Муму хи чу кхесса де а дийна, ший цӀагӀа чу вена ший хӀамаш ювргӀа юкъе а хьоарчаяь, белаж тӀа а яхкаь, дӀаийккхар из.
Утопив бедную Муму, он прибежал в свою каморку, проворно уложил кой-какие пожитки в старую попону, связал ее узлом, взвалил на плечо да и был таков.
Ше Москве хьавоалавеча хана дика белгалбаьбар цо никъ; тӀонаькъ тӀара ткъаь пхиъ вераст мара гаьна йоацаш уллар барыняс из воалаваь юрт.
Дорогу он хорошо заметил еще тогда, когда его везли в Москву; деревня, из которой барыня его взяла, лежала всего в двадцати пяти верстах от шоссе.
Юха тохалургйоацача майралца а гӀозваьнна а водар из цу новкъа.
Он шел по нем с какой-то несокрушимой отвагой, с отчаянной и вместе радостной решимостью.
Шерра накха а баьста водар из; духхьал нийсса хьалхашкахьа дӀахьежаш дар цун бӀаргаш.
Он шел; широко распахнулась его грудь; глаза жадно и прямо устремились вперед.
Наьха мехка а наха юкъе а лелаш цо дукха ха яьккхачул тӀехьагӀа нана — йоккха саг шийга хьежаш санна, уж шийга кхайкаш мо водар из…
Он торопился, как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях…
ХӀаьтта тӀаена ахкан бийса йӀайхеи сатийнеи яр; цкъа дале малх чубизача меттера сигален йист сийрда яр, хӀаьта дӀадоалаш латтача дено кӀезига сийрда йоахаш а яр, — шозлагӀа-дале, — боад болаш а латтар.
Только что наступившая летняя ночь была тиха и тепла; с одной стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел и слабо румянился последним отблеском исчезавшего дня, — с другой стороны уже вздымался синий, седой сумрак.
Цигахьара тӀайоагӀар бийса.
Ночь шла оттуда.
Гоннахьа Ӏехаш дукха лекъаш а кхы оалхазараш а дар…
Перепела сотнями гремели кругом, взапуски перекликивались коростели…
Герасима хазацар уж, иштта хазацар цунна ше юххе гӀолла дӀаводача гаьнаша яха шорх а, цхьабакъда, цунна холора кхачаш доагӀача кӀих йоагӀа йовзаш йола хьаж, ший даьхе йолчара доагӀа фо ший можа а чешта а юкъе безаме ловзаш холора,
Герасим не мог их слышать, не мог он слышать также чуткого ночного шушуканья деревьев, мимо которых его проносили сильные его ноги, но он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу — ветер с родины — ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде;
духхьал ший цӀенгахьа бода кӀай никъ бӀаргагора;
видел перед собой белеющую дорогу — дорогу домой, прямую как стрела;
ший никъ сийрда боаха сигалара, лоархӀа а лургдоацаш дукха дола, седкъий бӀаргагора,
видел в небе несчетные звезды, светившие его пути,
лом санна майра а кура а дӀаводар из, хӀаьта хьалкхеташ латтача маьлха ший лир доагача зӀанарашца хӀанз мара сихвенна волаваланза вола кӀант сийрда воаккхача хана Москвенеи цуннеи юкъе ткъаь пхийтта вераст юкъ елар.
и как лев выступал сильно и бодро, так что когда восходящее солнце озарило своими влажно-красными лучами только что расходившегося молодца, между Москвой и им легло уже тридцать пять верст…
Цун цӀалга чу яха хоаяь сампечун сесаг чӀоагӀа цец а йоаккхаш ший цӀа а кхаьчар из, ши ди даьнначул тӀехьагӀа.
Через два дня он уже был дома, в своей избенке, к великому изумлению солдатки, которую туда поселили.
«Даьла сурата» хьалхашка дӀаэтта ламаз а даь цу сахьате староста волча вахар из.
Помолясь перед образами, тотчас же отправился он к старосте.
Юххьанца чӀоагӀа цецваьлар староста.
Староста сначала было удивился;
Цхьабакъда, хӀаьтта арабоалаш латташ бар мангал; из дика болхло хиларах цигга мангал бе беллар — хьалха мо мангал хьакха вахар из, цо хьакхача мангалга а доаккхача кесага а хьажа мужгий цецбаргболаш.
но сенокос только что начинался: Герасиму, как отличному работнику, тут же дали косу в руки — и пошел косить он по-старинному, косить так, что мужиков только пробирало, глядя на его размахи да загребы…
Герасим веддачул тӀехьагӀа шоллгӀача дийнахьа Москвера бараш из лаха болабелар,
А в Москве, на другой день после побега Герасима, хватились его.
цун цӀалга чу а баха цу чу хьийжар, Гаврилага аьлар.
Пошли в его каморку, обшарили ее, сказали Гавриле.
Вокхо вена хьажа а хьажа; баламаш эза, меттаза вар веддав, е ший Ӏовдалча жӀалеца хи чу а ваха веннав аьнна хоададир.
Тот пришел, посмотрел, пожал плечами и решил, что немой либо бежал, либо утоп вместе с своей глупой собакой.
Полицега а хоам бир, барыняга а дӀахайтар.
Дали знать полиции, доложили барыне.
Барыня из новкъа хиларах йийлхар, мичча бесса лахе а из хьалаха аьлар, жӀали де аьнна вӀалла а аьннадац аз яхаш дув буар, хӀаьта юххера а корта а лестабеш дийнахьа сарралца «Гой» яхаш чӀоагӀа барт бийттар бариняс Гаврилага, ше ЦӀог яхачо «Гой» аьнна футтар валлца из яхаш лийлар из.
Барыня разгневалась, расплакалась, велела отыскать его во что бы то ни стало, уверяла, что она никогда не приказывала уничтожать собаку, и наконец такой дала нагоняй Гавриле, что тот целый день только потряхивал головой да приговаривал: «Ну!», пока дядя Хвост его не урезонил, сказав ему: «Ну-у!».
Юххера а Герасим юрта дӀакхаьчав аьнна хоам бера.
Наконец пришло известие из деревни о прибытии туда Герасима.
Барыня кӀезига-дукха са тийра: цкъарчоа Ӏалаьмате чехка Москве из хьавеха аьлар, цул тӀехьагӀа иззамо вола сий доаца саг вӀалла а везац шийна аьлар.
Барыня несколько успокоилась; сперва было отдала приказание немедленно вытребовать его назад в Москву, потом, однако, объявила, что такой неблагодарный человек ей вовсе не нужен.
Цул тӀехьагӀа дукха ца говш елар из ше а;
Впрочем, она скоро сама после того умерла;
хӀаьтта цун тӀехье Герасимага хьожача а яцар: юхебиса нах а аброках мукъа балийтар цар.
а наследникам ее было не до Герасима: они и остальных-то матушкиных людей распустили по оброку.
ХӀанз а тӀехьа ший цӀагӀа вахаш ва Герасим, хьалха мо унахцӀена а низ болаш а ва из, хьалха санна вианена хьалхара болх а бу цо, хӀаьта хьалха мо совдар ца дувцаш а кура а ва из.
И живет до сих пор Герасим бобылем в своей одинокой избе; здоров и могуч по-прежнему, и работает за четырех по-прежнему, и по-прежнему важен и степенен.
ХӀаьта лоалахошта хоаденнад Москвера цӀа веча денз цо кхалнахаца вӀалла а гӀулакх ца леладелга а е из царна бӀара ца хьожилга а. ХӀаьта цо шийца цхьаккха а жӀали ца леладелга а.
Но соседи заметили, что со времени своего возвращения из Москвы он совсем перестал водиться с женщинами, даже не глядит на них, и ни одной собаки у себя не держит.
Мужгаша дувц: «Цун ираз да цунна кхалнах ца безар; хӀаьта жӀали сенна деза цунна? кач муш техача а цун коа къу чувоалургвац».
«Впрочем, — толкуют мужики, — его же счастье, что ему не надобеть бабья; а собака — на что ему собака? к нему на двор вора о́селом не затащить!»
Иштта дувц меттазчун турпалча низах.
Такова ходит молва о богатырской силе немого.
Игора бӀунах дола дош *(Пер. С. И. Чахкиева)
Слово о полку Игореве(Пер. Д. С. Лихачёва)
1. Бакъахьа хургдацар-хьогӀ, вежарий, Игорь, Святослава Игорь, тӀем тӀа вахарах йола гӀайгӀане повесть ширача дешашца ювца вай делча?
1. Не пристало ли нам, братья,|начать старыми словами|печальные повести о походе Игоревом,|Игоря Святославича?|
2. ДӀайолайоллийтаргья вай из, Бояна 1 санна а ца дувцаш, вай ханарча турпала иллешца.
2. Пусть начнется же песнь эта|по былинам нашего времени,|а не по замышлению Бояна.|
3. Зирако Бояна-м, нагахь санна цхьаннена хетадаь илли ала велча, лела йоахаргьяр ший уйлаш гаьний ткъовронашка гӀолла, е йодийтаргьяр лаьтта гӀолла, сира борз санна, е соагӀара лаьча хинна лелийтаргьяр морхашта кӀала гӀолла.
3. Боян же вещий,|если хотел кому песнь воспеть,|то растекался мыслию по древу,|серым волком по земле,|сизым орлом под облаками.|
4. Йоахар цо, дагадоагӀа сона хьалхарча ханашка хинна къовсамаш. Итт лаьча тӀахецар цо цу хана гӀургӀажий ординга: лаьча тӀакхийнача гӀургӀажо хьалхагӀа илли а доаккхар къаьнача Ярослава, майрача Мстислава, касожски 2 бӀунашта хьалхашка, урс а теха, Редеда 3 вийнача, иштта хоза волча Святослава Романа хетадаь.
4. Вспоминал он, как говорил,|первых времен усобицы.|Тогда напускал десять соколов на стадо лебедей:|какую лебедь настигали,|та первой и пела песнь —|старому Ярославу,|храброму Мстиславу,|что зарезал Редедю пред полками касожскими,|красному Роману Святославичу.|
5. Бояна-м, вежарий, итт лаьча тӀахецацар гӀургӀажий ординга, — ший тӀехговза дола кулгий пӀелгаш ӀотӀадохкар цо дийнача мерзаштӀа, уж шоаш дека долалора, аьлашта сий кхайкадеш.
5. Боян же, братья, не десять соколов|на стадо лебедей напускал,|но свои вещие персты|на живые струны воскладал;|они же сами князьям славу рокотали.
6. ДӀайолаергья вай, вежарий, ер повесть къаьнарча Владимигара даьнна, ший низаца хьаькъал диза, деналца дог чӀоагӀдаь волча таханарча Игорага кхаччалца;
6. Начнем же, братья, повесть эту|от старого Владимира до нынешнего Игоря,|который скрепил ум силою своею|и поострил сердце свое мужеством;|
7. шийха бӀубенна, тӀом бе кийча волаш, дигар цо ший майра бӀунаш Половецки лаьтта, Эрсий лаьтта духьа.
7. исполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки|на землю Половецкую|за землю Русскую.
8. Хьалхьаьжар тӀаккха Игорь сийрдача малхагахь, БӀаргабайра ший бӀухой, боадоно хьулабаь.
8. Тогда Игорь взглянул|на светлое солнце|и увидел воинов своих|тьмою прикрытых.|
9. Аьлар тӀаккха аьло Игора ший хьамсарча новкъосташка:
9. И сказал Игорь-князь|дружине своей:|
10. «О са вежарий, са хьамсарара новкъостий! ГӀойле я вайна делча, есарал долхачул;
10. «О дружина моя и братья!|Лучше ведь убитым быть,|чем плененным быть;|
11. тӀаховша, вежарий, шоай коачача дынаш тӀа, хьожаргда вай цу сийнача Донага мукъагӀа».
11. сядем же, братья,|на борзых коней|да посмотрим|на синий Дон».|
12. Данзар аьло хьаькъало яхар, сийлахь-доккхача Дона тӀара хий мала дог оттарца, теркал ца еш йитар шийна хинна белгало.
12. Ум князя уступил|желанию,|и охота отведать Дон великий|заслонила ему предзнаменование.|
13. «Безам ба са, — аьлар, — Половецки арен доазув хаддача сай гемакх кагбе; безам ба, русичи, шуца цига е сай корта Ӏобилла, е тажаца хий мала́ Дона тӀара».
13. «Хочу, — сказал, — копье преломить|на границе поля Половецкого;|с вами, русичи, хочу либо голову свою сложить,|либо шлемом испить из Дону».
14. О Боян, ширача заман новцӀолг! Илли Ӏа оаларе, новцӀолг, цу хьалхарча хана тӀемаш тӀа ахар хестадеш, хьайна дагаувттача гаьна тӀа гӀолла масса лелаш, хьаькъалца морхашка кхаччалца урагӀа ухаш, укх замалахь шинна а оагӀорахьара даьккха сий, цаӀ даь вӀашагӀа тохаш, Трояна ларрагӀа аренех чакхъювлаш, лоамашкахьа кхесташ.
14. О Боян, соловей старого времени!|Вот бы ты походы те воспел,|скача, соловей, по мысленному дереву,|летая умом по подоблачью,|свивая славу обеих половин сего времени,|рыща по тропе Трояна|через поля на горы.|
15. Игорах лаьца илли ала доагӀар Бояна, Велеса 4 тӀехьено, укх дешашца:
15. Так бы пришлось внуку Велеса|воспеть песнь Игорю:|
16. «Дарц дац шерача аренашка гӀолла лаьчаш тӀадоаладаьр — хьаргӀий ордингаш я сийлахь-доккхача Донагахьа масса дӀаухараш».
16. «Не буря соколов занесла|через поля широкие —|стаи галок бегут|к Дону великому».|
17. Е хьо волавалавезар, Велеса тӀехьенах вола ашархо Боян, хьай илли ала:
17. Или так бы начать тебе петь,|вещий Боян,|Велесов внук:|