DmitryYarov/aristotle-russian · Datasets at Hugging Face

text stringlengths 0 76
одно по числу. Что же касается вторых сущностей, то из-за формы наименования
кажется, будто они в равной степени означают определенное нечто, когда,
например, говорят о "человеке" или о "живом существе"; однако это не верно.
Скорее они означают о некоторое качество, ведь в отличие от первых сущностей
подлежащее здесь не нечто одно: о многих говорится, что они люди и живые
существа. Однако вторые сущности означают не просто какое-то качество, как,
[например], белое: ведь белое не означает ничего другого, кроме качества.
Вид же и род определяют качество сущности: ведь они указывают, какова та или
иная сущность. Род при этом определяет нечто большее, чем вид: тот, кто
говорит "живое существо", охватывает нечто большее, чем тот, кто говорит
"человек".
Сущностям свойственно и то, что им ничего не противоположно; в самом
деле, что могло бы быть as противоположно первой сущности, например
отдельному человеку или отдельному живому существу? Ничто им не
противоположно. Равным образом нет ничего противоположного и человеку или
живому существу. Однако это не особенность сущности; это встречается и у
многого другого, например у количественного. Ведь длине в два локтя или в
три локтя нет ничего противоположного, так же и десяти и [вообще] никакому
количеству, разве только если сказать, что "многое" противоположно
"малочисленному" или "большое" - "малому". Во всяком случае ни одному из
определенных количеств ничего не противоположно.
Сущность, надо полагать, не допускает большей и меньшей степени. Я этим
не хочу сказать, что одна сущность не может быть сущностью в большей или в
меньшей мере, чем другая (выше уже было сказано, что это так), а хочу
сказать, что о каждой сущности, как таковой, не говорится как о сущности в
большой или в меньшей степени. Так, например, если эта вот сущность есть
человек, то не будет человеком в большей и в меньшей мере ни сам он по
отношению к себе, ни один по отношению к другому. Ведь один человек не в
большей мере человек, чем другой, не так, как одно белое в большей и в
меньшей степени бело, чем другое, и не так, как одно красивое называется
более красивым или менее красивым, чем другое. [В подобных случаях] и об
одном и том же можно сказать, что оно по отношению к себе бывает [в разное
время] таковым в большей и в меньшей степени; например, тело, будучи белым,
в настоящее время называется белым в большей степени, чем прежде, или будучи
теплым - в большей и в меньшой степени теплым. Сущность же никак не
называется сущностью в большей или в меньшей мере.
Ведь и человек не называется в настоящее время в большей мере
человеком, чем прежде. И точно так же - ничто другое из того, что есть
сущность. Таким образом, сущность не допускает большей и меньшей степени.
Главная особенность сущности - это, надо полагать, то, что, будучи
тождественной и одной по числу, она способна принимать противоположности,
между тем об остальном, что не есть сущность, сказать такое нельзя, [т. е.]
что, будучи одним по числу, оно способно принимать противоположности; так,
один и тождественный по числу цвет не может быть белый и черным; равным
образом одно и то же действие, одно по числу, не может быть плохим и
хорошим. Точно так же у всего другого, что не есть сущность.
Сущность же, будучи одной и тождественной по числу, способна принимать
противоположности; так, отдельный человек, будучи единым и одним и тем же,
иногда бывает бледным, иногда смуглым, а также теплым и холодным, плохим и
хорошим. У всего другого этого, по-видимому, нет, разве что кто-нибудь
возразит и скажет, что речь и мнение способны принимать противоположности.
Ведь одна и та {6} же речь кажется истинной и ложной; например, если истинна
речь: "он сидит", то, когда он встанет, эта же речь будет ложной. То же
самое и в отношении мнения: если правильно полагают, что такой-то человек
сидит, то, когда он встанет, будет уже неправильно придерживаться этого
мнения о нем. Однако если и согласиться с этим, то все же имеется различие в
способе, [каким здесь и там принимаются противоположности]. В самом деле,
сущности принимают противоположности, меняясь сами. Ведь, став холодной из
теплой, сущность претерпела изменение (ибо она стала иной), и так же - став
из бледного смуглым и из плохого хорошим. Точно так же и во всех остальных
случаях сущность принимает противоположности, подвергаясь изменению; речь же
и мнение, будучи сами во всех отношениях неподвижными, остаются совершенно
без изменений, но из-за перемены обстоятельств для них получается
противоположное; в самом деле, речь, [например], "он сидит", остается все
той же, но в зависимости от происшедшей перемены обстоятельств она
называется то истинной, то ложной. То же можно сказать и о мнении. Так что
быть способной принимать противоположности в силу собственной перемены - это
особенность сущности, по крайней мере по способу, [каким она их принимает].
Если, таким образом, кто-нибудь согласился бы с тем, что речь и мнение также
способны принимать противоположности, то это было бы неверно.
Ведь о речи и о мнении говорится как о способных принимать
противоположности не потому, что они сами принимают что-то, а потому, что в
чем-то другом переменилось состояние: в зависимости от того, происходит ли
это или нет, и речь называется истинной или ложной, а не из-за того, что она
сама способна принимать противоположности; ведь вообще ни речь, ни мнение
нисколько и ничем не приводятся в движение. Поэтому, ввиду того что в них не
происходит никакой перемены, они не способны принимать противоположности. О
сущности же говорится как о способной принимать противоположности потому,
что она сама их принимает: она принимает болезнь и здоровье, бледность и
смуглость; поскольку она сама принимает каждую из таких противоположностей,
о ней говорится как о способной принимать их. Вот почему особенность
сущности - это то, что, будучи тождественной и одной по числу, она способна
принимать противоположности в силу собственной перемены. Итак, о сущности
пусть будет достаточно сказанного.
ГЛАВА ШЕСТАЯ [Количество]
Что касается количества, то одно раздельно, другое непрерывно, и одно
состоит из частей, имеющих определенное положение по отношению друг к другу,
а другое - из частей, но имеющих такого положения. Раздельны, например,
число и слово, непрерывны - линия, поверхность, тело, а кроме того, время и
место. В самом деле, у частей числа нет никакой общей границы, где
соприкасались бы его части; так, например, если пять есть часть десяти, то
пять и пять не соприкасаются ни на какой общей границе, а стоят раздельно;
также и три и семь не соприкасаются ни на какой общей границе. И вообще у
числа нельзя указать общую границу его частей; они всегда стоят раздельно,
поэтому число принадлежит к раздельным количествам. И таким же образом и
слово принадлежит к раздельным количествам. Что слово есть количество, это
ясно: ведь оно измеряется коротким и долгим слогом. А имею я в виду слово,
произносимое голосом: ведь его части не соприкасаются ни на какой общей
границе, ибо нет такой общей границы, где соприкасались бы слоги, каждый из
них стоит раздельно сам по себе.

одно по числу. Что же касается вторых сущностей, то из-за формы наименования

кажется, будто они в равной степени означают определенное нечто, когда,

например, говорят о "человеке" или о "живом существе"; однако это не верно.

Скорее они означают о некоторое качество, ведь в отличие от первых сущностей

подлежащее здесь не нечто одно: о многих говорится, что они люди и живые

существа. Однако вторые сущности означают не просто какое-то качество, как,

[например], белое: ведь белое не означает ничего другого, кроме качества.

Вид же и род определяют качество сущности: ведь они указывают, какова та или

иная сущность. Род при этом определяет нечто большее, чем вид: тот, кто

говорит "живое существо", охватывает нечто большее, чем тот, кто говорит

"человек".

Сущностям свойственно и то, что им ничего не противоположно; в самом

деле, что могло бы быть as противоположно первой сущности, например

отдельному человеку или отдельному живому существу? Ничто им не

противоположно. Равным образом нет ничего противоположного и человеку или

живому существу. Однако это не особенность сущности; это встречается и у

многого другого, например у количественного. Ведь длине в два локтя или в

три локтя нет ничего противоположного, так же и десяти и [вообще] никакому

количеству, разве только если сказать, что "многое" противоположно

"малочисленному" или "большое" - "малому". Во всяком случае ни одному из

определенных количеств ничего не противоположно.

Сущность, надо полагать, не допускает большей и меньшей степени. Я этим

не хочу сказать, что одна сущность не может быть сущностью в большей или в

меньшей мере, чем другая (выше уже было сказано, что это так), а хочу

сказать, что о каждой сущности, как таковой, не говорится как о сущности в

большой или в меньшей степени. Так, например, если эта вот сущность есть

человек, то не будет человеком в большей и в меньшей мере ни сам он по

отношению к себе, ни один по отношению к другому. Ведь один человек не в

большей мере человек, чем другой, не так, как одно белое в большей и в

меньшей степени бело, чем другое, и не так, как одно красивое называется

более красивым или менее красивым, чем другое. [В подобных случаях] и об

одном и том же можно сказать, что оно по отношению к себе бывает [в разное

время] таковым в большей и в меньшей степени; например, тело, будучи белым,

в настоящее время называется белым в большей степени, чем прежде, или будучи

теплым - в большей и в меньшой степени теплым. Сущность же никак не

называется сущностью в большей или в меньшей мере.

Ведь и человек не называется в настоящее время в большей мере

человеком, чем прежде. И точно так же - ничто другое из того, что есть

сущность. Таким образом, сущность не допускает большей и меньшей степени.

Главная особенность сущности - это, надо полагать, то, что, будучи

тождественной и одной по числу, она способна принимать противоположности,

между тем об остальном, что не есть сущность, сказать такое нельзя, [т. е.]

что, будучи одним по числу, оно способно принимать противоположности; так,

один и тождественный по числу цвет не может быть белый и черным; равным

образом одно и то же действие, одно по числу, не может быть плохим и

хорошим. Точно так же у всего другого, что не есть сущность.

Сущность же, будучи одной и тождественной по числу, способна принимать

противоположности; так, отдельный человек, будучи единым и одним и тем же,

иногда бывает бледным, иногда смуглым, а также теплым и холодным, плохим и

хорошим. У всего другого этого, по-видимому, нет, разве что кто-нибудь

возразит и скажет, что речь и мнение способны принимать противоположности.

Ведь одна и та {6} же речь кажется истинной и ложной; например, если истинна

речь: "он сидит", то, когда он встанет, эта же речь будет ложной. То же

самое и в отношении мнения: если правильно полагают, что такой-то человек

сидит, то, когда он встанет, будет уже неправильно придерживаться этого

мнения о нем. Однако если и согласиться с этим, то все же имеется различие в

способе, [каким здесь и там принимаются противоположности]. В самом деле,

сущности принимают противоположности, меняясь сами. Ведь, став холодной из

теплой, сущность претерпела изменение (ибо она стала иной), и так же - став

из бледного смуглым и из плохого хорошим. Точно так же и во всех остальных

случаях сущность принимает противоположности, подвергаясь изменению; речь же

и мнение, будучи сами во всех отношениях неподвижными, остаются совершенно

без изменений, но из-за перемены обстоятельств для них получается

противоположное; в самом деле, речь, [например], "он сидит", остается все

той же, но в зависимости от происшедшей перемены обстоятельств она

называется то истинной, то ложной. То же можно сказать и о мнении. Так что

быть способной принимать противоположности в силу собственной перемены - это

особенность сущности, по крайней мере по способу, [каким она их принимает].

Если, таким образом, кто-нибудь согласился бы с тем, что речь и мнение также

способны принимать противоположности, то это было бы неверно.

Ведь о речи и о мнении говорится как о способных принимать

противоположности не потому, что они сами принимают что-то, а потому, что в

чем-то другом переменилось состояние: в зависимости от того, происходит ли

это или нет, и речь называется истинной или ложной, а не из-за того, что она

сама способна принимать противоположности; ведь вообще ни речь, ни мнение

нисколько и ничем не приводятся в движение. Поэтому, ввиду того что в них не

происходит никакой перемены, они не способны принимать противоположности. О

сущности же говорится как о способной принимать противоположности потому,

что она сама их принимает: она принимает болезнь и здоровье, бледность и

смуглость; поскольку она сама принимает каждую из таких противоположностей,

о ней говорится как о способной принимать их. Вот почему особенность

сущности - это то, что, будучи тождественной и одной по числу, она способна

принимать противоположности в силу собственной перемены. Итак, о сущности

пусть будет достаточно сказанного.

ГЛАВА ШЕСТАЯ [Количество]

Что касается количества, то одно раздельно, другое непрерывно, и одно

состоит из частей, имеющих определенное положение по отношению друг к другу,

а другое - из частей, но имеющих такого положения. Раздельны, например,

число и слово, непрерывны - линия, поверхность, тело, а кроме того, время и

место. В самом деле, у частей числа нет никакой общей границы, где

соприкасались бы его части; так, например, если пять есть часть десяти, то

пять и пять не соприкасаются ни на какой общей границе, а стоят раздельно;

также и три и семь не соприкасаются ни на какой общей границе. И вообще у

числа нельзя указать общую границу его частей; они всегда стоят раздельно,

поэтому число принадлежит к раздельным количествам. И таким же образом и

слово принадлежит к раздельным количествам. Что слово есть количество, это

ясно: ведь оно измеряется коротким и долгим слогом. А имею я в виду слово,

произносимое голосом: ведь его части не соприкасаются ни на какой общей

границе, ибо нет такой общей границы, где соприкасались бы слоги, каждый из

них стоит раздельно сам по себе.